Когда я ясно поняла
Свою к тебе неизлечимость,
Своей любви необратимость
(Что вне границ добра и зла),

Мне стало проще. Мне теперь
Живётся вольно и спокойно,
Как будто дикий, страшный зверь
В моей груди урчит довольно.

Сопит у ног моих впотьмах
И лижет руку, как котёнок,
И рык, вселявший липкий страх,
Отныне тих и странно-тонок.

О, да, я счастлива, мой друг,
Твоим – моим – и нашим счастьем;
Мой зверь смеётся чёрной пастью –
Он так привык к блаженству рук…