Мещанство и любовь

Расцвёл пакетами мой дом,
Как ядовитыми цветами.
Теперь спартанства нету в нём –
Есть только счастье, что волхвами

Давным-давно подтверждено.
И мой возлюбленный младенец
Швыряет в потное окно
Змееподобных полотенец

Тугие кольца. Боже мой!
Я разучилась жить иначе.
Неприхотливой кутерьмой
Обычный день теперь захвачен.

О да, мой дом – оплот крупы,
Советской скатерти и кружек,
С которых взглядом голубым
Глядит на сына и на мужа

Пузатый ангел. Дырок рой –
В морщинах пёстреньких обоев,
Ковёр завален кожурой,
Как после щедрого прибоя

Завален берег янтарём…
А у меня – гора игрушек
(Увы, разбитых). Но втроём
Мы выше этих безделушек,

И наш мещанский, пошлый быт
Когда мы вместе, нам не страшен.
Для нас звезда одна горит,
Что выше всех дворцовых башен,

И имя той звезде – любовь,
Ведь ею – ею! – мы и живы.
Пусть быт кому-то портит кровь,
Кусает жгучею крапивой,

Но мой – но наш! – весёлый дом
Всегда наполнен волшебством.

Беседа с психиатром в разгар зимы

“Вот вердикт мой: нет, Вы не больны.
Антидепрессанты тут бессильны.
Мой рецепт – уехать из страны,
Затеряться в гуще улиц пыльных,

Улиц бледно-жёлтых, как песок,
Выцветших под жирным южным солнцем.
Нет, Вы не больны. Но к Вам жесток
Холод, что к широтам нашим жмётся.

Витаминов острый дефицит,
Серость предрассветной остановки,
Снег, что белым саваном лежит, –
В общем, говорю Вам без издёвки:

Вас спасёт ленивый, сонный бриз,
Моря шум и запахи таверны.
Нет, не спорьте, это не каприз,
Это Вам пропишут и интерны.

Так, вернёмся к делу: вот закат,
Растворённый в васильковом море,
Вот вино, вот масло; циферблат
Спит на покосившемся соборе,

Словно толстый, равнодушный кот;
Впрочем, время – тот ещё растяпа…
Отвлеклись: смотрите, как к Вам льнёт
Пёс хозяйский с перебитой лапой.

Вам вот-вот на ужин подадут
Мягкого, как вата, осьминога,
А закат, разлитый там и тут,
Примет странный цвет единорога.

Нежность мяса, перечность вина,
Песня чёрной, словно ночь, цыганки…
Нет, Вы не больны: вам не до сна
От подъёмов грубых спозаранку.

Трижды нет! Клянусь, Вы не больны!
Вы, как все, отравлены морозом.
Мой рецепт – уехать из страны
Вопреки сомненьям и неврозам.

Что сидите? Сгорбились опять.
Мой совет вам, видно, не по нраву?”
“Нет, ну что вы; просто мне вставать
В полседьмого. В остальном Вы правы…”

Будни Ноттингема

“Леди Мэриан – злобная кошка! –
Вейзи скор, как известно, на гнев. –
Шаг хоть влево, хоть вправо немножко
И я мигом сошлю её в хлев!

Гизборн, разум включи на минутку
(Иль вконец ты его растерял?)
Это, верно, дурацкая шутка,
Что весь хлеб вдруг из замка пропал?

Что пропали все зёрна и вина,
Даже редьки – и той не видать?
Чем кормить нам зимою скотину,
Принцу Джону чем взятки давать?

Что? Какие такие крестьяне?!
Этих слов слышать я не хочу!
Видно, в нашей дрянной глухомани
Вскоре дел набежит палачу!

Вот приказ мой, он краток и точен,
Даже ты, образина, поймёшь:
Вместе с леди своею ты срочно
Всё пропавшее разом найдёшь.

Мне плевать, Гуд ли дело обставил –
Пусть б сам дьявол нанёс нам визит!
Что молчишь? Хочешь, чтобы убавил
Я грабительский твой аппетит?

Жду отчёта. Иначе в хлеву ты
С девкой этой бедовой сгниёшь!
Ах, забыл: с этой самой минуты
Твоя жизнь – это ломаный грош!”

Гизборн мрачен и зол. Ну ещё бы!
На кону ведь его голова!
Да и бедного сердца зазноба
Вновь нудит про чужие права.

Так и хочется плюнуть на службу –
Это мука и кара небес!
Шайке, что ли, навешать про дружбу
И уйти с ними в Шервудский лес?

У них золота, верно, навалом,
Небо звёздное синью горит,
Да и Мэриан всем маргиналам,
Как блаженная, благоволит!

Надоело терпеть униженья:
Это тянет на тонкую месть,
Ведь шерифа такое решенье
Может злобой, как желчью, разъесть!

Но, увы, трёхминутным порывом
Дело кончилось. Гизборн вздохнул.
Лучше с Вейзи якшаться визгливым,
Чем на Гуда работать, как мул.

И наш рыцарь (известный, как чёрный)
С замиранием сердца спросил:
“Леди Мэриан! Друг ваш, Дозорный,
Ночью в замке опять наследил?”