В подворотне жил горбун
Вместе с псом лохматым.
Лил на город гомон струн
Скрипки бесноватой.

Скрипка плакала, смеясь,
Хохоча, рыдала,
Словно девушка, кружась,
В белом вихре бала.

Словно рыцарь, целясь зло
В чешую дракона.
Пела чёрство и тепло,
Чувственно – и сонно.

Много лиц и голосов
У тревожной скрипки.
Много, много городов
Слали ей улыбки.

К горбуну привыкли мы –
Золото бросали.
Скрылся он к концу зимы –
Поминай, как звали.

Подворотня вновь пуста:
Где скрипач горбатый?
Где мелькает тень хвоста
Пса, что был лохматым?

Что за город в этот час
Внемлет странной песне?
Знать бы, кто её рассказ
Слушает чудесный…

Глаза – как осеннее море,
Суха и стройна, словно клён.
Как жаль, что тебя переспорить
Не смог я – хоть был закалён

В кровавых, безжалостных битвах,
Под солнцем, сжигающим плоть,
В аду, где ни крест, ни молитва
Не в силах врага побороть.

Но я – я бесстрашен и чёрен
Просоленной, смуглой душой.
Но ныне провал мой бесспорен:
Победа опять за тобой.

Нет веры и нет обещаний,
Как, впрочем, и старой любви.
Я знаю, что без колебаний,
Без прежнего шума в крови

Меня ты отправишь на плаху,
Назначишь мне глупую смерть.
Пусть так. Я ведь вольная птаха,
И должен когда-то сгореть.

Как золотом кудри играют!
Ответь мне прощальным кивком.
Ведь каждый тебе проиграет,
Каким бы ни слыл игроком.

Но рок в своём злом приговоре
Коварен, как спрятанный нож.
Сегодня провал мой бесспорен,
Но завтра ты тоже падёшь.

Река – зелёная змея, 
Туман лежит свинцовой шубой, 
И чёрно-рыжая земля 
Грязнит обветренные губы. 

Я прячусь здесь уже давно – 
Дрожу под елью толстоногой. 
И всё вокруг освещено 
Мерцаньем лунного ожога. 

Я здесь давно сижу одна 
И мёрзну под истлевшей шалью. 
И мнится: ночь воспалена 
Моей смертельною печалью. 

Ведь знаю: завтра ты вослед
Пошлёшь собак и слуг жестоких,
И бедный конь твой сменит цвет
На страшный блеск кровоподтёков.

И ты безжалостной стрелой 
Влетишь на нём в лесную чащу 
И вдруг возникнешь надо мной – 
До омертвения дрожащей. 

Меня ты бросишь на седло, 
Оставишь шаль мою под елью. 
Вернёшь домой, чтоб на чело 
Мне флёрдоранж с фатой одели. 

О, лучше б чёрная земля, 
Вползая в мёртвый рот и веки, 
Иль речки быстрая петля 
Меня тут спрятали навеки.