Львиные лапы в волну погрузив,
В пену её превращая

(Это случилось в июне; дождлив,
Хмур, зарубцован плащами

Был этот месяц. Увы, он такой
Здесь, где кончается карта),

Скалы серели, и бледной рукой
Я нацарапала дату.

Камню такому, что влажно блестит
Крепкой морскою капустой,

Ручка с загаром, наверно, претит.
Впрочем, не будем о грустном.

Эта картинка ужасно стара:
Скалы, холодное море,

Девушка, надпись, густеющий мрак,
Запечатлённое горе.

Может, волна, избежав львиных лап,
Надпись найдёт и оближет.

Воды седые устало хрипят,
Осень всё ближе и ближе…

Июньская ночь перепахана
Дождями, как поле – сохой.
Облезла луна; черепахою
Ползёт на поросшие мхом

Заброшки – пустые, безликие,
На ветхих японских домов
Величие прежнее. Дикою
Когда-то привычных холмов

Покажется смутная линия –
Как будто мне снятся они.
Цветут декадентские лилии,
Болотные манят огни.

Чужому, нездешнему городу
Дам слабый, но явный отпор.
И будет он ливнем и холодом
Окно моё метить, как вор.

…Балкон зелёный, что по-осьминожьи…
…И щупальца фальшивого плюща…
…Заученными взмахами плаща…
…Тибальт сегодня – завтра будет дожем…

Отрывки, вспышки – кто их разберёт?
Я помню лишь мгновенье, что на пьету
Похоже. Там немёртвая Джульетта
В объятьях мужа, чей кривится рот, –

Он принял яд и сам “умрёт” вот-вот.